В поисках прекрасного прошлого

12.09.2007 // Культура

В выставочном зале Дворца культуры открыта выставка живописи с притягивающим названием - «Ностальгия». Алла Леонардовна Ленгвенс снова собрала вместе несколько десятков образцов угличской живописи, объединив этой общей темой очень разные работы художников нескольких поколений.

Для авторов ключевое слово звучит, похоже, совсем неодинаково. Иван Николаевич Потехин, писавший Углич в довоенные годы, — в годы большого строительства, - выбирал уголки города, которые могли вот-вот исчезнуть (и исчезали) в волнах перемен. Художники его поколения вообще будто торопились сохранить в своих картинах то, что было сегодня еще таким осязаемым, но уже несло печать близкого ухода. Эскизно написанная церковь Параскевы Пятницы еще слита с городской средой и атмосферой летнего вечера, а Покровский монастырь (написанный в 1935 году) отражен в водах неширокой пока, до гидростанций и водохранилищ, Волги.

А.В. Корзин пишет Углич второй половины прошлого века также с натуры - «типовой» дебаркадер у берега, теперь такой только в кино и увидишь. А ведь был он двухэтажный, с палубами, «почти пароход» у набережной. Вода покачивала его, скрипели мостки, в ресторане позвякивала посуда, кто-то прощался, кто-то сходил на берег... Сколько снимков в домашних альбомах, хранящих лица молодых еще родителей, сделаны у этих перил и столбиков!

Тут ностальгический флер соткан из чувств зрителя, художники-то писали самое что ни на есть «настоящее», мы же видим все это издалека, примешиваем свое, вспоминаем…

Такое греческое это слово - ностальгия - замечательно звучит во французских песнях и прекрасно переводится на язык русской живописи. Здесь это почти самостоятельный жанр со своей основательной историей.

Когда-то Виктор Борисов-Мусатов, вернувшись из Парижа на Волгу, начал писать полуразрушенные усадьбы, населяя их чуть призрачными дамами и кавалерами, Бог знает какого века. Он и сам хорошо понимал, что это время вне хронологии - Уходящее - Небылое. Вряд ли он согласился бы со словом «реконструкция», наряжая свою сестру в платье с кринолином и выбирая для работы сад и теплый вечер. Да и «стилизация» ему бы не подошла, слишком много своих переживаний он вкладывал в картины. Что-то ушло безвозвратно, а рассмотреть не удалось… У него нигде нет слова «ретро», только «мелодия грусти старинной». Музейные залы Москвы и Петербурга хранят еще и работы Сомова, Бенуа и многих их современников, которые находили вдохновение в минувшем.

Но вернемся к нашим художникам. Здесь все иначе, у Углича своя память и исторические видения. Как-то о нем было написано - «город, завороженный прошлым». Все верно — именно собственным прошлым, своими утратами и обидами, своей гордостью. Он все время что-то припоминает, художники же будто подсказывают ему. Евгений Лебедев пытается реконструировать древний город по описаниям и представлению, в этом он продолжает опыты И.Н. Потехина, писавшего когда-то большие картины для исторического отдела музея, — они должны были иллюстрировать рассказ экскурсовода о прошлом города, подкреплять впечатление от экспонатов. Другая его тема — «Углич — город куполов». Это действительно «лес куполов», как писали о городе путешественники.

Федор Куницын вызывает к действию иные образы - польское разорение, безудержная жестокость, мужество, страдание. Свидетелем им — пригородные леса, памятником - храмы.

Александр Петров разыгрывает свои большие композиции иначе. У них есть некоторая предыстория и даже «местноистори-ческая предопределенность». Еще в 1980-е годы художник начал собирать фотографии старого города, они стали материалом для гравюр - выверенных панорам и отточенных видов. Соединение документального знания с натурными наблюдениями подвело вплотную к созданию картин. Только для них должны были сложиться условия.

Старые города повсеместно приходили к осознанию того, что обветшавшая городская субстанция, хранящая строительный опыт многих поколений жителей, не просто головная боль для коммунальных служб, а надежный капитал для будущего и залог местной неповторимости. В обновленные стены вселялись гостиницы и рестораны, названия «Гостиный двор», «дом Переславцевых», «дом Евреиновых», «Зимин двор» зазвучали по-старому солидно и по-новому заманчиво. «Как бы старая» картина на стене такого дома стала восприниматься как знак преемственности, как своего рода сертификат подлинности. Таких картин недоставало, они должны были появиться. Как мост, перекинутый через прошлый век, — к стабильности, к ясному миро... - нет, «градопоряд-ку».

Композиции населяют горожане — барыни и мещанки, городовые и извозчики. Чистый белый снег, птицы над колокольнями, легкий оттенок фотографической сепии.

Ностальгия - всегда идеализация.

Рядом картины Михаила Кабанова и Вениамина Малянова: набережная с высокими деревьями - уже история. И Воскресенский монастырь в пасмурный день Юрия Лобачева, и многое-многое еще.

…Время, как вода, «вымывает» одни частицы города и приносит новые, то сглаживает, то заостряет его черты. В этих-то волнах и рождается печально-светлая золотая рыбка «Ностальгия», то ли муза, то ли мода, то ли наваждение.

Постоянный адрес новости http://uglich.ru/news/?newsid=3349